Кир Булычев - Сто лет тому вперед [Гостья из будущего]
— Ага… Ты есть хочешь? Ты же все котлеты сжевал.
— Врёт твой аппарат! — сказал Фима. — Я о еде и не думал.
— Значит, твои мозги за тебя думали.
— И они не думали…
— Странно…
— Очень даже странно.
— Стой! Где кот?
Коля обернулся. Фима тоже. Кот сидел в углу комнаты, облизывался и пялил мрачные жёлтые глазищи.
— Прости, Фима, — сказал Коля. — Накладка по моей вине. Остановился на волне кота, а у него одна мысль — пожрать бы — и никаких других желаний, хотя с утра полную тарелку трески смолотил.
— Дай лучше мне попробовать, — сказал Фима. — Если уж машина такая простая.
— Погоди.
Коля снова покрутил колёсико.
— Вот, — сказал он. — Могу повторять твои мысли слово за словом. Слышно лучше, чем по телефону. И не считай в уме, меня не собьёшь. «Тридцать семь, тридцать восемь… тридцать девять… Неужели он в самом деле может мысли читать?» Это я за тобой повторяю. «Вот бы на уроках использовать… Руткевич пишет контрольную, а ты списываешь, не глядя».
— Коля, стой! — закричал Фима. — Все, я верю, ты угадал! Дай теперь мне!
Коля осторожно перевесил сумку со своего плеча на Фимино. Передал ему наушник и отошёл к окну, словно его это не касалось.
— Крути колёсико. Если услышишь про еду — это кот Маркиз. Крути дальше, настройка тонкая, диапазон действия метров двадцать, не больше. Наверно, у каждого мозга своя волна…
Фимка покрутил колёсико, замер и долго слушал, закрыв глаза. Потом вынул наушник, положил сумку на стол и сказал:
— А я всё-таки думал, что ты врал. А ты ни слова…
— Трудно поверить.
Фима сел на диван, скрестил руки на животе и сказал:
— Пожалуй, я слишком много котлет у тебя съел. Совсем обедать не хочется, а бабушка у меня: «Почему у нас плохой аппетит? Что болит у нашего мальчика?» Она меня совершенно распустила.
— Да ты о деле говори! — возмутился Коля. — Как можно думать о котлетах!
— А что говорить? Плохо твоё дело. Ты прав.
— Почему плохо?
— Включись на мои мысли, послушай и поймёшь. Зачем слова тратить?
— Ты ещё русский язык, надеюсь, не забыл?
— Что тебе сказать? Натворил ты — дай бог.
— Знаю.
— И расхлёбывать придётся тебе.
— Но ты же мне друг!
— Друг. Иначе бы не переживал. Тебе пощады не будет.
— Уверен?
— Совершенно уверен. Ты нарушил первую заповедь путешественния во времени: нарушил его тайну.
— Но я даже не знал, что в будущее попаду.
— Соседу твоему тоже несдобровать.
— Послушай, они не такие уж жестокие. Там даже наши с тобой современники сохранились.
— Мальчишка ты! При чём тут современники? Я думаю, что тебя тайно переправят туда и ликвидируют. Чтобы уравновесить.
— Что уравновесить?
— Твой вред. Я один такой рассказ читал, американский. Там человек в прошлое попал, бабочку раздавил — и не того президента в Америке выбрали. Все связано.
— Я этого и опасался, — сказал Коля.
— А я ещё читал рассказ, как один человек все изобретал фантастические проекты, за ним пришли из контрразведки будущего и убрали.
— Я ничего не изобретал.
— Ты похитил.
— Может, мне сознаться? Я уж думал подойти к Алисе и сказать: виноват, хотел как лучше. Я же не воровал, а отнял у бандитов.
— Кто тебе поверит? Факт налицо: ты унёс аппарат. И, к сожалению, нет тебе пощады.
— Но что делать, Фимка? Может, старикам моим сказать?
— Нет, ты совсем рехнулся! Они тебя с полным правом тут же потащат к психиатру. Наш мальчик переучился, и у него ум за разум зашёл.
— Да, ты прав.
— Единственный выход — молчать. Даже если тебя припрут к стенке — все равно молчать. А аппарат лучше бы в Москву-реку бросить.
— Нет, этого я не сделаю. Хочешь, тебе дам на сохранение?
— Чтобы меня вместо тебя ликвидировали?
Минут пять они молчали.
— Эврика! — сказал Фима. — Есть выход.
— Какой?
— Когда твой сосед возвращается?
— Наверно, через неделю или дней через десять. Мама его навещала.
— Вот и отлично. Как только он вернётся — ты к нему в гости. А аппарат с собой берёшь.
— И что? Я боюсь сознаться.
— И не сознавайся. Ты скажи, что тебе надо фрегат обмерить. Пока будешь мерить, осторожненько положи аппарат ему под стол. И уходи. Ясно?
— Он найдёт и подумает на меня.
— А где у него доказательства? Может, кто-нибудь из его агентов забыл.
— А если…
— Никаких «если»! Главное — не забудь стереть с него отпечатки пальцев. Не забудешь?
— Нет.
— Улажено?
— Хорошо бы… Но ты никому не скажешь?
— Чтобы оказаться твоим соучастником в преступлении века? Никогда! Мне ещё жить хочется… И вообще, я пошёл домой. Ты не дрейфь, обойдётся.
— Погоди! Хочешь, мы его во двор возьмём, послушаем, что люди думают…
— Что-то не хочется, меня к обеду ждут. А во дворе твои толстяки и жулики могут поджидать. — Фима натянул куртку. — Ты к двери не подходи, пускай нас вместе не видят…
Но когда дверь была уже открыта, он вдруг вернулся и спросил шёпотом:
— А почему Алиса наш класс нашла? Она же тебя вблизи не видела.
— Я на скамейке подписался, помнишь?
— Идиот!
— Идиот, но я тогда же не думал, что так получится…
— В будущем всегда надо думать. Ты фамилию написал?
— Только имя. И класс.
— Твоё счастье, что в классе три Коли, — сообразил Фима. — Будем вести следствие по ложному пути. Завтра изложу тебе подробности.
И Фима исчез.
13. НАПОЛЕОН ПО ЗАКАЗУ
Пираты не обязательно бегают по океанам и космосу с кинжалами, пистолетами, лазерлетами. Они встречаются где угодно. Бывает, младенец только доковылял до яслей, а уже пират: спешит отобрать у другого малыша игрушку. Бывает, пират в жизни никаких законов не нарушил, никого не ограбил и не убил, а в самом деле — там мысль украл, там слово зарезал, там чувство задушил, и вреда от него больше, чем от целого брига с пиратским флагом.
Правда, сейчас это к делу не относится, потому что Весельчак У и Крысс были самыми типичными представителями пиратского племени, объединяли в себе пиратов обычных и пиратов скрытых. Если удавалось, становились грабителями, убийцами и ворами. Если их прижмёшь, перебивались сплетнями, интригами, обманом и клеветой.
Рассказывают, что как-то их поймали на туманной планете Ретиспера и решили показать тамошнему главному врачу-психиатру. Можно их вылечить? Тот их обследовал три месяца, ночей не спал, сам похудел на восемь килограммов и наконец доставил диагноз: «Полная атрофия совести». Что означает: нет в них ничего похожего на совесть, непонятно им даже, что такое стыд, раскаяние и даже жалость. Они и друг друга никогда не жалели.
Главного психиатра с планеты Ретиспера спросили:
— А что теперь с ними делать? Как лечить? Ведь нет неизлечимых болезней.
И врач ответил:
— На нашей планете уже справились со всеми болезнями. Но с этим редчайшим заболеванием справиться невозможно. Случай безнадёжный. Будем думать, искать пути, лекарства…
Но, пока шли эти переговоры, пираты оглушили охрану, чуть не убили врача-психиатра и убежали. Так что вопрос, как лечить людей с полной потерей совести, остался открытым.
И вот такие люди случайно оказались в Москве.
Может, даже к лучшему, что они были по горло заняты поисками миелофона и у них не было времени отвлечься на иные каверзы и пакости. Хотя и между делом они успели их натворить достаточно.
Можно бы рассказать подробно о том, как пираты, увидев Алису, вслед за ней проникли в наше время, как они её потеряли на улице, снова нашли уже в больнице, как они старались проникнуть в больницу, чтобы заставить Алису выдать Колю.
Можно рассказать о том, как они следили за больницей, заставляли тонкого и почти невидимого валапасского ужа подслушивать разговоры врачей и сестёр, как они готовили похищение Алисы с помощью лже-Алика, в которого превратился Крысс. Можно рассказать и о том, как они снова потеряли Алису и снова её искали, все сужая и сужая круги.
Можно рассказать и о другом — как они эту неделю жили в Москве, как разыскали заколоченный дом, из которого выехали все жильцы, потому что дом должны были скоро снести, как устроили в нём логово. Можно рассказать, как они добыли себе одежду, загипнотизировав кассиршу в универмаге, и как воровали продукты, — но стоит ли тратить время на этих негодяев?
Для дальнейшего повествования нужно только рассказать, как пираты устроились на работу.
Как-то они сидели в сквере, намаявшись от ходьбы. Весельчак У сказал:
— Денег мало.
— Я тебе сколько хочешь сделаю, — сказал Крысс. — Будут как настоящие.
— Твои деньги опасные: на пять шагов отойдёшь — они растают.
— Кого-нибудь ограбим.
— Нет, — сказал Весельчак У, — это тоже опасно. Я очень заметный. Меня скоро поймают. Ты-то превратишься в кого хочешь и сбежишь, а я попадусь.
— Не беспокойся, я тебя спасу, — сказал Крысс.